Эскендер Зова говорит на десяти языках, но его цель – популяризировать родной крымскотатарский. Лия Гази учит историю в университете и рассказывает о своем народе на страницах мировых СМИ. Эльзара Галимова – рисует Крым для тех, кто по нему скучает и знакомит с ним тех, кто там ни разу не был. Эскендер, Лия и Эльзара – молодые крымские татары, которые не хотят забывать историю своего народа. Они – потомки депортированных в 1944 году. Почему решили стать активистами своего народа, как до сих пор ощущают последствия депортации на себе и когда вернутся в Крым – они рассказали Крым.Реалии.

Эскендер Зова: «Мне было непонятно, почему мы вернулись в Крым»

Эскендер Зова говорит, что его можно подписать в титрах как «пропагандист». «Это прекрасное слово, которое, к сожалению, приобрело негативную коннотацию. Я пропагандирую повсюду не только язык, но и крымскотатарский мир», – говорит парень. Он ведет блог и снимает короткие видео, в которых учит крымскотатарскому языку и рассказывает о традициях своего народа.

«Мне хотелось, чтобы украинцы знали, кто я такой, почему не ем свинину, почему 18-е число для меня – это дата, когда я целый день не делаю ничего веселого», – рассказывает Эскендер. Сейчас только в инстаграме у его блога почти 20 тыс. подписчиков и парень рад быть среди тех, кто «популяризирует крымскотатарский язык».

Началось все с того, что несколько лет назад парню пришла в голову идея записать видео на родном языке. Тогда же он осознал, что это будет непросто.

«Потому что крымскотатарский язык у меня [был] в состоянии «книжного». То есть я читаю, понимаю, а сказать уже не могу, потому что любой язык, каким бы родным он ни был, если ты не общаешься на нем определенное время, а я не общаюсь на нем уже много лет – половину жизни, то он, конечно, выветривается из памяти. И мне стало так стыдно, так досадно, что я подумал: «Кто за меня будет учить мой родной язык? Только я», – говорит парень.

Он вспоминает, как накупил учебников – «и старых, и новых» и «засел» за изучение. Еще ему очень помогало чтение художественной литературы на крымскотатарском.

«Лучше всего язык изучается, когда ты читаешь то, что тебе действительно интересно, а не то, что нужно», – уверен Эскендер. Потом он записал первое видео и оно получило хороший отклик. Парень понял, что его работа нужна.

Согласно классификации ЮНЕСКО, крымскотатарский язык принадлежит к «языкам, которые находятся под серьезной угрозой». Это прямое следствие депортации его народа из Крыма в мае 1944 года, считает Эскендер. Он называет это «попыткой растворить крымскотатарский народ».

«Россия, которая оккупировала нас [Крым], напомню, в 18 веке в 1783 году. Она и до того очень сильно посягала на Крым, но с того года делалось все, чтобы ассимилировать крымских татар. Заставили нас отказаться от исторического арабского алфавита, дали нам сначала латиницу, но временно, чтобы потом впихнуть свою кириллицу. Извратили наши фамилии, добавили свои окончания – совершенно нам не присущие. Но мы держались своих, мы держались своего языка, культуры, традиций, ничего российского не перенимали. И вот наконец удалось нас выселить, с большими надеждами на то, что в депортации нам будет так сложно, что мы забудем свой язык», – говорит Эскендер.

Сам Эскендер родился в Узбекистане, куда в 1944 году депортировали его родных. В его семье не слишком рассказывали о пережитом.

«Тяжелее всего, наверное, пришлось матери отца, потому что она была беременна и в дороге [в места депортации] потеряла этого ребенка. Она приехала едва живая и очень долго становилась на ноги», – рассказывает крымский татарин. Уже в Узбекистане погибло еще несколько детей – и в семье отца, и в семье матери Эскендера. «Из-за тяжелых условий, из-за сложной адаптации они просто не выжили», – говорит парень.

У самого парня в воспоминаниях о Ташкенте – моменты, когда их – маленьких детей – дразнили и кричали им «возвращаться в свой Крым».

«В садике задали читать стишок и там было что-то об восхвалении партии, восхвалении Ленина. Я этот стишок когда-то помнил наизусть, сейчас уже нет. И мама очень плевалась, и она говорила: «Давай я тебе переведу на наш язык». И перевели мне на крымскотатарский. Ее потом вызвали и в садике я после того пробыл два дня, и все», – вспоминает Эскендер.

В детский сад парень пошел уже в Крыму. Его семья вернулась на полуостров в 1988 году. Он говорит, что его родные «положили жизнь, чтобы вернуться в Крым».

«Было очень непонятно почему. Из двухэтажного дома, с большим двором, с кучей друзей, мы приехали жить в какую-то землянку в богом забытом селе, где-то там далеко-далеко в степи. Но родители говорили, что «это наша родина, что здесь действительно классно и круто, просто ты не понимаешь», – рассказывает парень.

Дома крымских татар никто не ждал. Мать Эскендера была талантливой швеей – могла пошить все «от трусов до шуб» и в Ташкенте занимала должность директора «точки, где шили одежду». Отец – объездчик лошадей. Но в Крыму были вынуждены быть разнорабочими, поскольку крымских татар на другие работы не брали.

«В поле они собирали лук, свеклу. Тот запах зловонного лука от маминых и папиных рук я запомню на всю жизнь», – рассказывает Эскендер. Только спустя несколько лет они смогли вернуться к своим профессиям.

Эскендер говорит, что ему повезло быть из семьи, где дома старались говорить на крымскотатарском. Его родители собирали библиотеку книг на родном языке. «И им было все равно, что у них даже нет времени читать», – говорит парень.

«В первый год мне родители рассказывали о том, почему Крым наша родина, почему мы приехали сюда. И тогда я уже узнал, что мы были незаконно высланы. И хотя все вокруг говорили, что мы «предатели», я на это очень обижался. Кричал: «Мы не предатели, предали нас, нас выслали». Мне было обидно это слышать. Мне было семь лет», – вспоминает Эскендер.

У парня был интерес к языкам. Он ходил на уроки крымскотатарского. Учил украинский, потому что ему казалось «странным» не знать государственный язык. Позже одним из немногих сдавал экзамен на украинском языке. Играл в крымскотатарском театре. Эскендер не планировал покидать Крым. В 2014 году это изменилось. В аннексированном Россией Крыму парень жить не смог.

«Мне стало тяжело. Я помню, как на «Новой почте» нужно было перевести деньги на материк. И нужно было купить гривны, потому что на это время в Крыму [их не было], хоть и обещали там чуть ли не два года перехода на российскую валюту, на самом деле это все сделали за два месяца… И я искал долго человека, у которого еще есть гривны, чтобы поменять, потому что в обменниках не было. Я нашел гривны, помню, взял их в руки, а я к тому времени их уже где-то 4-5 месяцев не видел, и мне аж плакать захотелось», – вспоминает парень.

Он собрал чемодан и уехал во Львов. «Я выбрал Львов просто потому, что после оккупации мне даже не хотелось слышать русский [язык]», – объясняет Эскендер.

Во Львове он живет уже больше 10 лет, но в Крым его «тянет как магнитом». «Где я за пределами Крыма – для меня нет разницы. Ну, конечно, только не в России. Я могу жить в Украине, где угодно за границей. Я такой космополит, но вынужденный. Я очень люблю Львов, я здесь чувствую себя комфортно, но я чувствую себя, будто я живу у тети в гостях, а не у мамы с папой», – говорит Эскендер.

Он все же надеется, что сможет вернуться в Крым после его деоккупации. «Потому что сейчас в оккупированном Крыму я не смог бы находиться. Это постоянное чувство, что ты там ужасно нежелателен. Это страшная историческая несправедливость», – уверен парень.

Эльзара Галимова: «В 2014-м часть меня оторвали»

«Мне бы очень хотелось, чтобы о Крыме не забывали. Это не просто какой-то клочок земли, это – огромная история. Личная история таких людей, как я, которые из Крыма и скучают по своей родине», – говорит крымская татарка и художница Эльзара Галимова.

Весной 2023 года, рассматривая старые фото Крыма, которые она нашла в интернете, девушка начала делать с них зарисовки.

«Что такое старые фотографии Крыма? Это Крым до Второй мировой войны, конец 19-го, начало 20-го века. 1943 год, когда немецкий фотограф Герберт Лист был в Крыму и оставил нам, наверное, самые качественные фотографии крымских татар. Я смотрела на эти фотографии и мне так нравилось рассматривать эти лица. Что у них там позади? Какие ландшафты? Чем они занимаются? Я так иногда проводила свои вечера. Просто там, в фотографиях», – вспоминает Эльзара.

Так у нее появилась идея создать календарь со своими рисунками Крыма. Девушку поддержали друзья и помогли с печатью. О том, что она готовит подобный календарь, Эльзара написала на своей странице в соцсетях. Изначальный тираж в 50 экземпляров купили за первые пару часов. Эльзара думала, что календарь будет только для нее и ее друзей, но тогда она получила много сообщений и от незнакомых людей. Девушка была очень рада, что благодаря ей кто-то «открыл для себя Крым».

Сейчас Эльзара находится в Польше. «Временно. Я уже одной ногой тут, другой – в Киеве», – говорит девушка. С 2010 года она жила и училась в Киеве. После аннексии Крыма Россией ей удавалось несколько раз в году приезжать на полуостров. После начала полномасштабного вторжения такой возможности у нее больше нет.

«Я еще с 2014 года говорила, что часть меня просто оторвали», – рассказывает Эльзара.

В прошлом году в Крыму не стало ее единственной бабушки. У Эльзары осталась запись двухчасового разговора с ней, на основе которого она написала рассказ и думает про книжку со своими иллюстрациями. Одной из тем их диалога была депортация крымскотатарского народа.

В мае 1944 года Мербан – бабушке Эльзары – было два с половиной года. Ее отец погиб годом ранее на фронте. Во время депортации ее разлучили и с мамой. В Узбекистан маленькая Мербан приехала круглой сиротой.

«Свою маму она со дня депортации никогда больше не видела. Мы вообще думали, что она умерла. Но по справке о депортации, причем это уже было после аннексии Крыма, мы увидели, что прабабушку депортировали в Саратовскую область, в Россию», – говорит Эльзара.

Мербан вместе с братом оказались в детском доме. Им не хватало пищи и девочка очень болела. Родной дядя Мербан искал ее несколько лет, а когда нашел – смог забрать к родственникам. Чем, по сути, спас ее, считает Эльзара.

Когда у Мербан появилась своя семья, то о пережитом они не вспоминали. Эльзара говорит, что для нее было шоком обнаружить, что ее мама узнала о депортации как таковой уже во время учебы в университете.

«В подростковом возрасте она не знала о депортации вообще ничего. У нее были какие-то догадки, что что-то не так. Как-то в школе ее обидели из-за внешности и ее отец объяснил ей это тем, что она крымская татарка. Но тогда в 10 лет она побоялась спросить, что это означает. Не знаю, может это такой защитный механизм, как это сейчас называется, но они об этом не говорили», – рассказывает Эльзара.

«Перестройка в СССР», массовые протесты крымских татар на Красной площади, и тогда у молодого поколения начал «складываться пазл». Ее родители начали ездить в Крым и искать пути возвращения. Эльзара говорит, что для ее отца это было именно «возвращение домой, а не переезд». В 1996 году, когда девочке было два года, они вернулись из Ташкента в Крым.

«Одно из самых первых воспоминаний – это то, что мы в первое время все жили в одной комнате. Три или четыре семьи с детьми», – говорит девушка. Но у ее родителей не было сомнений. «Они всегда говорили: «Наш дом в Крыму, наша родина здесь», – рассказывает Галимова.

Сама Эльзара помнит, как в школе к ним на урок приходила Шефика Консул – ветеран Крымскотатарского национального движения, как маленькой учила стихи крымскотатарской поэтессы Лили Буджуровой о депортации. Тогда она впервые узнала о дате 18 мая, но более глубокое понимание пришло позже.

«Мы потеряли 50 лет жизни. Это очень много. Из-за кучи запретов, которые существовали [в СССР], мы теперь имеем на грани исчезновения язык, культуру. Мы пытаемся их удержать, но все равно мы живем в таких условиях «выживания». Выжить как национальность, как народ», – говорит Эльзара.

«Я иногда просто думаю о том, а как было бы, если бы этого не произошло? Даже на простых примерах, развитие музыки, например. 50-е годы, Элвис Пресли, прически. Чисто теоретически, все равно, даже в Советский Союз доходили пластинки. Культурные события, которые оставляли отпечаток. А этим людям [крымскотатарскому народу] нужно было выживать. О каком развитии могла идти речь?» – считает девушка.

В 2025 году вышел ее второй календарь. В нем она добавила короткие истории о местах, которые рисует. Девушка хочет, чтобы люди узнали как можно больше о ее родине.

Лия Гази: «В 2014 году я поняла чувства моих предков»

«Я поняла, что нашу историю на протяжении многих веков писали россияне. И существует очень много мифов и российской пропаганды по отношению к нашей истории – украинской и крымскотатарской. Поэтому моя цель в будущем – развеивание этих мифов и исследование подлинной истории Крыма и Украины», – говорит крымская татарка Лия Гази.

Сейчас она учится в испанском университете на историческом факультете. После начала полномасштабного вторжения России в Украину девушка начала вести блог в соцсетях и рассказывать о Крыме.

«На тот момент было мало информации в информационном пространстве. Я хотела освещать положение Крыма, крымских татар в оккупации, потому что тогда репрессии усилились», – вспоминает девушка. К ней начали обращаться иностранные СМИ, и она дала десятки интервью для японских, испанских, французских изданий.

В мире все больше узнают про историю Крыма, но все же есть моменты, над которыми нужно еще «поработать», говорит девушка.

«Иногда на различных публичных выступлениях мне рассказывают, что Крым всегда был российским и что там жили россияне. Не так много людей знают, что Крым был оккупирован Россией только в конце 18 века. Только 200 лет назад, но за эти 200 лет россияне смогли создать фейковую историю Крыма и распространить ее по всему миру. Хотя когда-то у нас было Крымское ханство и все в Европе знали о крымских татарах», – рассказывает Лия.

В интервью и на мероприятиях девушка говорит о своих родных, которых насильно вывезли из Крыма в 1944 году. Они родом из крымскотатарских сел в районах Керчи и Феодосии. Прадедушку Лии – Теваипа – вместе с семьей вывезли в 15-летнем возрасте в Самарканд, Узбекистан. Снова в Крым он попал только в 60-х, но тогда для крымских татар получить прописку на полуострове было невозможно. Прадедушке Лии пришлось вернуться назад. В 1989 году в СССР реабилитировали крымскотатарский народ и они начали возвращаться в Крым. Теваип этого не дождался – в том же году он ушел из жизни.

Прабабушку Халиде депортировали на Урал – в Россию. Пока ее отец воевал на фронте Второй мировой войны, она, вместе с матерью и младшими членами семьи, оказалась в спецпоселении в депортации. Они прожили там больше 10 лет.

«Спецпоселение, которое было, по сути, как гетто, но для крымских татар. Они не могли покинуть это поселение. Она рассказывала, что в первые годы депортации умирало очень много людей. От болезней, от голода. Все ее детство они были постоянно голодными», – пересказывает Лия. Большинство ее родных так больше никогда Крым и не увидели. Мать Лии смогла вернуться и начинала жизнь на полуострове с нуля. Лия родилась уже в Крыму.

Лия сожалеет, что вследствие депортации ее народ утратил огромную часть своего культурного наследия.

«Крымским татарам давали 5-10 минут на сборы. Люди вообще не знали, куда их ведут. Многие думали, что их просто расстреляют. Конечно, никто не взял с собой какие-то ценные для крымскотатарской культуры вещи. Когда россияне оккупировали наши дома, они это все просто уничтожили. Многие крымские татары вспоминали, что когда их депортировали, солдаты занимались мародерством, похищали ценные крымскотатарские вещи и отправляли их по почте в Россию», – рассказывает девушка.

Лия изучает крымскотатарский язык и хочет владеть им в совершенстве. То, что в ее семье мало говорили на родном языке, она также считает последствием депортации своего народа. Лия отмечает, что сейчас практически все ее друзья учат крымскотатарский. Девушка также начала интересоваться модой и культурой своего народа. На важные для нее события она надевает феску – традиционный головной убор крымскотатарских женщин. Ей удалось заполучить две фески от мастериц из Крыма.

И хотя Лия с детства знала о событиях мая 1944 года, только в 2014 году она начала понимать чувства своих предков.

«Я родилась в 2000-х годах, поэтому возвращения я на себе вообще не почувствовала. Я не видела, как мои родственники начинали все сначала в Крыму. Мне кажется, что в 2014 году я все это почувствовала на себе, потому что в 2014 году мы уехали в Херсон. Мы покинули Крым, и для меня это был очень трудный период, особенно первые годы жизни без Крыма», – вспоминает девушка.

Не согласившись с российской аннексией, но с верой в то, что «это скоро закончится», они перебрались на материк – в Херсон – поближе к Крыму. Лие тогда было 12.

Семья Лии продолжала периодически ездить в аннексированный Крым, хотя по их ощущениям он уже был «не тот».

«И я даже посещала свою родную школу, где училась всю свою жизнь. И в 2016 году, когда я только зашла в мою родную школу, я увидела огромный российский флаг в коридоре – на всю стену. И посередине был портрет Путина», – вспоминает Лия.

С тех пор в аннексированный Крым они больше не приезжали. Уехали они и из Херсона. Сейчас вся семья живет в Испании, но они не раздумывая вернутся домой после деоккупации.

«Конечно. Я ведь уехала из Крыма не по собственному желанию. Мы покинули Крым из-за оккупации. И я хотела бы туда вернуться навсегда», – уверена крымская татарка.

Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d7bhwstcyfaxe.cloudfront.net/. Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.